Боевой Топор [Искупление Путника] - Сара Дуглас

— Убийство есть убийство, даже непреднамеренное, — холодно сказала Барсарб, не отводя глаз от девушки.

Азур опустила голову и тихо произнесла:

— Я знаю, это не оправдание, но мой отец, Хаген, был грубым, безжалостным человеком. Сначала он третировал мать, а когда она убежала, не выдержав издевательств, принялся за меня. Все последнее время он меня избивал. Если не верите, посмотрите. Исполосована вся спина, — Азур собралась поднять блузку, но неожиданно разрыдалась.

Спину девушки оголила Золотое Перо. Оголила и вздрогнула. Какой ужас! Шрамы, язвы, кровоподтеки! Почему же Азур никогда не жаловалась? Покачав головой, Золотое Перо развернула Азур за плечи и угрюмо спросила:

— Что скажешь, Барсарб?

Барсарб не ответила. Она была потрясена, как и все, но ведь убийство куда более тяжкое преступление, чем побои, даже самые изуверские…

Ее размышления внезапно прервала Шира. Девочка подбежала к Азур, дотронулась до ее лба, а затем, оглянувшись и устремив взгляд на Раума, громко сказала:

— Принята!

— Что это значит, Шира? — воскликнул Раум.

— Принята! — повторила девочка, сердито сверкнув глазами.

Заметив, что шаман озадачен, Азур робко сказала:

— Если позволите, я дам пояснение.

— Говори! — потребовала Барсарб.

— Когда Хаген напоролся на нож, Шира смочила пальцы пролившейся на пол кровью, вывела у меня на лбу три полоски и произнесла то же слово: «Принята!»

— Это мало что объясняет, — буркнула недовольно Барсарб. — Раум, что скажешь?

— Могу высказать лишь догадку. Может, Шира решила, что Азур принесла Хагена в жертву, и эта жертва принята Матерью. Не берусь сказать точно, зато уверен в другом: если бы не Азур, мы бы с Широй погибли. Девушке нельзя возвращаться в Смиртон. Пускай останется с нами хотя бы до Йула, а если клан посчитает нужным, то на праздничной церемонии пусть попытается оправдаться. Тогда и решится ее судьба.

— Я согласна с тобой, — после минутного размышления сказала Барсарб. — Не возражаю, если Азур останется в клане до Йула. К тому же я допускаю, что Шира одобрила действия девушки. Остается узнать мнение Гриндла.

— Ты можешь остаться с нами, Азур, — мягко произнес Гриндл и широко улыбнулся. — Добро пожаловать в клан Тенистого Дерева.

— Благодарю вас, — сказала Азур сквозь слезы.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

В Жервуа

Переход до Жервуа занял около двух недель. Все четверо — Фарадей, Тимозел, Джек и Ир — подошли к этому городку на берегу Нордры, шатаясь от непомерной усталости и еле передвигая стертые ноги.

К Жервуа шли по ночам, обходя стороной поселки, а спали в дневное время, укрывшись когда в овраге, когда в кустарнике. Как ни добры были фермеры, снабдившие путников продовольствием, съестное таяло на глазах, и когда, кроме черствых лепешек и струганины из кролика, не осталось другой еды, Ир, заметив ферму или село, всякий раз отлучалась, найдя предлог, а возвращалась с невесть как добытой более аппетитной едой, чем вызывала хмурые взгляды Джека, который, впрочем, никогда не отказывался от пополнения скудного рациона: путникам нужны были силы, тем более что погода резко ухудшилась.

В конце пути пошел сильный снег, и быстро образовавшиеся сугробы превратили переход в настоящую муку. Фарадей, по настоянию Тимозела, иногда садилась на мула, но бедное животное быстро выбивалось из сил, и девушке опять приходилось мерить заснеженную равнину собственными ногами.

На привалах — еда и сон, и все-таки всякий раз, прежде чем отправиться дальше, Фарадей успевала подержать в руках чашу, подношение Серебристого Рогача, которое выдала Тимозелу за подарок добрейшей фермерши. Чаша так и не утратила своего странного свойства — была по-прежнему теплой, и это загадочное тепло не только улучшало настроение девушки, но и придавало ей силы, необходимые для дальнейшего путешествия.

В отличие от Фарадей, Тимозел был не в духе. У всех на глазах он терял интерес и вкус к жизни. Неизменно следивший за своим внешним видом, он даже перестал бриться, и его щеки и подбородок покрылись черной щетиной. Энергичное и загорелое лицо приняло нездоровый, желтоватый оттенок, а недавно еще живые темно-голубые глаза потускнели и стали безжизненными. Тимозел о чем-то мучительно размышлял, и из этого угнетенного состояния его не могла вывести даже Ир, сначала намеками, а потом и более откровенно предлагавшая «противному буке» свои чувственные услуги. И все же время от времени Тимозел оживлялся благодаря усилиям Фарадей, но стоило девушке отойти, он снова погружался в мрачные размышления, сопутствовавшие ему до самого Жервуа.

Этот маленький городок, расположившийся на берегу Нордры в Тэйлемской излучине и живший обычно тихой неспешной жизнью, теперь превратился в растревоженный улей. И было из-за чего! Жервуа нежданно-негаданно стал перевалочным пунктом для тех соединений армии Борнхелда, которым предстояло вторую половину пути до Горкентауна проделать по суше. К причалам порта беспрестанно подходили суда с солдатами, продовольствием, лошадьми, вокруг городка устанавливались палатки, а улицы и базарная площадь бурлили, волновались и клокотали к немалому удовольствию горожан, получивших неплохую возможность пополнить свои тощие кошельки.

Выйдя на берег Нордры и увидев на другой стороне реки Жервуа, Фарадей воодушевленно воскликнула:

— Надеюсь, в этом городе мы сможем помыться и как следует выспаться.

— Уверен, что так и будет, миледи, — поддержал ее Тимозел. — А завтра я достану для нас лошадей, и мы сможем отправиться в Горкентаун вместе с солдатами. Скоро ты увидишься с Борнхелдом.

Фарадей натянуто улыбнулась.

Топороносцу было не до улыбок. У него не выходило из головы обещание, данное страшенному Горгрилу в присутствии загадочного свидетеля, Черного Человека. Этот Горгрил не дождется его услуг. Он на службе у Фарадей и с этой службой расставаться не собирается. Он еще покажет себя. Его имя войдет в историю!

— Но откуда ты возьмешь лошадей? — поинтересовалась Фарадей. — У нас денег нет, да и продать больше нечего.

Тимозел косо посмотрел на окруживших Джека свиней.

— Эти свиньи мои друзья, — охладил его Джек. — Они не продаются.

— А нам денег и не понадобится, — нашелся топороносец. — Когда мы переправимся через Нордру, то окажемся в Ихтаре, владении герцога Борнхелда. Фарадей, ты скоро станешь герцогиней Ихтарской, и услужить тебе каждый почтет за счастье.

— Возможно, ты прав, Тимозел. Но как люди, к которым мы обратимся за помощью, узнают, что я помолвлена с Борнхелдом?

Тимозел взял девушку за левую руку.

— По этому кольцу, Фарадей. Каждый солдат, каждый житель Ихтара узнает его, а узнав, отнесется к тебе с почтением. Если же какой остолоп не признает в тебе свою госпожу, то сразу пожалеет об этом. Я вправлю ему мозги.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});